Дочь Израиля Беньяминовича Бунимовича и его второй жены Елизаветы Моисеевны - Зинаида

Зинаида (Zinaida, 1894, Вильно - 1983, Москва), см. фото, была младшей дочкой в семье. С детства страдала нервным тиком, несколько сказавшемся на природной красоте. Училась в виленской гимназии, а затем в колледже в Четтльхеме (Англия). (Документы об образовании уничтожила при большевиках, поскольку все они были получены по тем временам заграницей, что не очень-то поощрялось, а вкупе с проживавшей заграницей матерью и прочих анкетных “минусах” создавало мало способствовавший для выживания при большевиках "бэкграунд"). Обладала ярко выраженными способностями к гуманитарным предметам: еще в дошкольном возрасте любила читать большой словарь Лярусса, до преклонных лет не только практически назубок помнила генеалогические древа не только основных, но и второстепенных европейских династий (что иногда давало им с зятем, И. С. Миллером, повод устраивать потрясающе интересные генеалогические "поединки"), но и благодаря своей невероятной начитанности могла "нарастить" на любую "веточку" этих древ бездну интереснейших подробностей, а тремя европейскими языками владела настолько блестяще, что во время ее работы в середине 1930-х гг. в московском "Торгсине" зашедший в магазин германский посол поинтересовался, когда "фрау" сбежала из Берлина.

В 1915 г. вышла замуж за Давида Ратнера. Переехавший тогда в Москву в связи с германским наступлением ее отец перед помолвкой сказал о семействе Ратнеров, куда ей предстояло войти: "Особого богатства там нет, но семейство очень порядочное!". Судя по воспоминаниям близких и отчасти по ее собственным позднейшим признаниям, в молодости была натурой достаточно избалованной и взбалмошной. С мужем жила не очень хорошо, отчасти по причине своего нрава, отчасти по причине имевшегося среди части Ратнеров неумения организовать частную семейную жизнь и откровенного тяготения к клановому существованию. В 1921 г. вместе с семьей сестры Елены собралась уехать с дочерью заграницу, но на пограничной станции Вержболово ее догнал муж и вернул, сказав, что в Москве введен НЭП, и всё изменилось. Действительно, за две недели Москву было не узнать. Из нищего и разваливающегося она превратилась снова в нормальный город. Муж вместе со своими братьями Григорием и Самуилом занимался бизнесом. Но своей собственной квартиры Давид так и не купил (считал, что лишнее, и лучше жить с семьей!).

В 1928 г. муж Зинаиды Давид и его брат Григорий были арестованы по первому процессу нэпманов - делу "Обществ взаимного кредита, Первого Московского и Торгово-Промышленного обществ". Одно время Давид сидел в Ереванской тюрьме. Зинаида с дочерью поехали туда. Жили они (благодаря московским связям) ни много ни мало на квартире председателя Совнаркома Армении. Там Надежда заболела полиомиэлитом и потеряла способность ходить. По возвращении в Москву Зинаида с больной дочерью все время жила у сестры мужа Розы. Благодаря денежной помощи матери из Вильно она смогла организовать лечение дочери в Берлине и Париже, а после операции, сделанной в Москве великим русским ортопедом Приоровым, Надежда начала снова ходить - сначала с костылями, а затем - с палочкой, которую она бросила уже в эвакуации. Сразу после ареста мужа Зинаида начала работать. Не имея определенной специальности, она главным образом использовала свое свободное знание трех европейских языков. Но по анкетным данным (мать заграницей, муж в ссылке) ни на одной работе она долго не задерживалась. (Помню, какой мукой было заполнять ее анкеты на выезд в Израиль, поскольку советские власти требовали точного указания адресов всех (!) мест работы, а их было десятка два).

После войны Зинаида вернулась вместе с дочерью в Москву, а вскоре ушла с работы и полностью посвятила себя воспитанию внука (которой тот в значительнейшей мере обязан всем, что в нем есть). Почти до самой смерти сохранила прекрасную голову, высокий интеллект, поразительное жизнелюбие и жизнестойкость и не очень легкий характер. Обладала настолько яркой индивидуальностью, что кое-кто из друзей внука приходил специально, чтобы пообщаться с "Зиночкой" (так они ее называли за глаза). Навсегда запомнился ее неуемный интерес ко всем новостям – политики, литературы, искусства. Одно из весьма ранних воспоминаний – наши почти регулярные поездки году эдак в 1954-1955 на улицу Горького, где в самом начале послесталинской «оттепели» открылся книжный магазин «Дружба», торговавший изданиями, выпущенными в странах советского блока, и в котором она скупила буквально всего Фейхтвангера на немецком языке, и каждое новое приобретение было для нее поистине праздником. Проглатывая те «толстые» журналы, которые мы в ту пору выписывали («Новый мир», «Иностранную литературу», Знамя», «Науку и жизнь») она наряду с очень интересными замечаниями по поводу прочитанного могла в деталях рассказывать о запомнившемся на всю жизнь, будь-то Станиславский в роли Фамусова в прославленной постановке «Горя от ума» на сцене Художественного театра («Ты не представляешь, - говорила она, - как он передавал свое волнение в разговоре с Софьей! Ничего! Только все время расстегивал и застегивал жилетку, только и всего. А ты, глядя на него, ВСЁ чувствуешь!») или Михаил Чехов, буквально потрясший ее в роли Эрика XIV на сцене Первой студии Художественного театра. И это спустя полвека (а то и более) после увиденного!

Ее муж: Ратнер, Давид Ефимович ( Ratner , David , 1887, Москва - 1972, Москва) Их дочь: Надежда ( Nadezhda , 1916, Москва - 1993, Кфар-Саба, Израиль)