Летний сезон 1936 года

Летом 1936 года наша, образовавшаяся в лагере 35 года, тройка, совершила два хороших первых советских восхождения на вершины Безенгийского района: на Шхару из цирка по северо-восточному ребру и на Западную Мижирги с юга по кулуару. Описание восхождения на Шхару приведено в книге Б. Гарфа: Безингийская стена (издание 1952 года). Мне хочется добавить к этому описанию совсем немного. Во-первых: первоначальной нашей с Прокудаевым мечтой было восхождение по северному ребру Шхары. Еще зимой в Москве мы прочли все описания этого действительно великолепного ребра, включая описания и иностранных альпинистов Томашека и Миллера. Перед нашим восхождением мы провели даже одну ночь в цирке, изучая, как себя ведет северное ребро ночью, в надежде выйти на него в лунную ночь. Результаты были неутешительными: камнепад не прекращался и ночью. Может быть, это был особенный год, а может быть, у нас было недостаточно опыта, чтобы правильно оценить ситуацию. Науменко категорически отверг наш с Жорой план, и мы с ним согласились.

Во-вторых: был у нас на этом восхождении эпизод, который мог закончиться трагически. На участке гребня с огромными нависающими в сторону цирка снежными карнизами, Жора, как обычно шел первым, я за ним. И вдруг с невероятным грохотом этот карниз рухнул, увлекая за собой Жору. Почти машинально (по всем правилам альпинистской науки) я моментально отвалилась на другую сторону гребня и почти сразу почувствовала сильный рывок. Слава богу, веревка выдержала. Когда мы с Володей с трудом вытащили беспомощно болтавшегося над бездной (картина была страшная) Жору на гребень, он сказал: "ну вот мы с тобой и рассчитались за Гестолу". Я была горда.

И, наконец, третье. В книге Гарфа подробно и верно описан наш переход через трещину при подъеме, а вот в описании спуска многое было упущено. Когда мы подходили к нашей трещине, обсуждая, как мы будем через нее перебираться, мы вдруг услышали доносящиеся снизу близкие голоса. Разговаривали двое и разговаривали по-немецки. Мы подождали, и через некоторое время к нам подошла связка из двоих человек. Никто из нас не говорил по-немецки, но все-таки понимать и кое-как объясняться мы могли (у нас была уже практика общения на Мижиргийской поляне с группой Шварцгрубера). Подошедшие спросили, далеко ли до вершины Шхары. Мы, как могли, объяснили, что их ждет впереди и сколько это займет времени. Выслушав нас, немцы сказали, что на гребне они ночевать не хотят, и будут спускаться с нами. Поднимались они с перевала Дыхни-Ауш и спуск в цирк, по только что пройденному нами пути, показался им более заманчивым, хотя мы и предупредили, что предстоит, как раз сейчас, одно сложное место. Подошли к нашей трещине и стали совещаться. Нам с Жорой очень не хотелось тратить много времени на спуск по веревке, а просто прыгнуть. Хотя приземляться предстояло на фирновый не очень крутой, но все же склон, ведущий в места довольно неприятные, была у нас надежда на то, что все обойдется. За день фирн должен подтаять и размягчиться. Но как лучше прыгать: с кошками или без оных? Я считала, что лучше без кошек, Жора предпочитал на кошках. Володя и один из немцев предпочли спускаться по веревке и начали доставать крючья. Первым прыгнул Жора. Упал, но прочно остался на месте. Однако он крикнул нам, что прыгать надо без кошек. Немец начал снимать кошки, а я сразу прыгнула, так как сняла их давно. Прыгнула благополучно. На ногах не удержалась, но и вниз не покатилась. Немец прыгнул тоже благополучно, а вот у Жоры оказалось сильное растяжение в районе колена. При прыжке ноги ушли в фирн неравномерно, одна нога наверху, другую кошка держит внизу. В результате, сильный рывок и столь же сильное растяжение. С большим трудом Жора дошел до лагеря. С немцами мы расстались на леднике, и больше их никогда не встречали.

Наше восхождение на Западную Мижирги оказалось нелегким. Мы долго изучали кулуары, ведущие на гребень с обеих сторон пика Пушкина. В этом году основной, самый большой и, как бы предназначенный для восхождения, кулуар, был покрыт толстым слоем свежего снега, который удерживался чудом. Подниматься по нему было опасно также из-за постоянного камнепада, который утихал ненадолго только перед восходом солнца. Мы пошли по самому левому кулуару, думая, что наверху нам удастся пересечь основной кулуар. Однако, добравшись до этого места, убедились, что и здесь пересечение кулуара – безумие. Как выразился Прокудаев: 100 % вероятность «схода вместе с лавиной». Пришлось отступить и вернуться в лагерь на Мижиргийской поляне. За время нашего отсутствия наши соседи по лагерю на Мижиргийской поляне, группа Шварцгрубера ушла на траверс массива Дых-Тау - Западная Мижирги. Стали подумывать о возвращении домой «несолоно хлебавши», даже спустились в Миссес-Кош, чтобы отдохнуть и узнать новости. И новости пришли, но не снизу, а сверху. В Миссес-Кош вернулась группа Шварцгрубера. Оказывается, с основного кулуара западной Мижирги сошла огромная лавина и полностью засыпала их склад снаряжения и продуктов, расположенный под основным кулуаром. Бедные австрийцы возвращались домой, ну а мы торопимся в обратном направлении. Лавина очистила кулуар. Можно попробовать подняться по основному кулуару. Вторая попытка увенчалась успехом. Теперь основной опасностью был камнепад, сыпавший по кулуару почти непрерывно. Чтобы спастись от него и использовать самые «тихие часы», на спуске пережили холодную ночевку, сидя на скалах и укрывшись палаткой. Так закончился для нас сезон 1936 года.