1939-52 годы

В 1939 году я работала в бригаде Е. Казаковой.

Еще в 1938 году она организовывала при Центральном научно-исследовательском институте физической культуры и спорта бригаду альпинистов с целью исследования техники страховки в горах. Нужно было проверить надежность существующих приемов страховки и теоретически обосновать методику страховки. Работа была интересной, но хотелось и на вершину какую-нибудь сходить, и мы собрали небольшую группу, взяли себе выходной день и сходили на вершины Кой-Авган баши и Виа-Тау, благо находятся они рядом. О результате работы бригады Казаковой написана книга, изданная в 1950 году и послужившая темой (одной из двух) кандидатских диссертаций, защищенных Казаковой.

В 1940 году у нас организовалась новая группа, на этот раз четверка, в составе которой мы собирались ходить в дальнейшем. В группу входили две двойки: Казакова - Гарф и Ведеников - Корзун. Мы предполагали совершить траверс обеих вершин Дых-Тау, пройти гребень от Дых-Тау к Мижирги, и траверсировать обе вершины Мижирги. Полностью осуществить задуманное не удалось. Во время отдыха Борис Гарф облокотился на огромную скалу. Внезапно эта, казавшаяся такой надежной, скала полетела с грохотом вниз, вызвав сильнейший камнепад. Нам чудом удалось выдернуть уже падающего Бориса и втащить его на площадку, на которой мы сидели. Никаких телесных повреждений у Гарфа не было, но он пережил тяжелейший шок и был серьезно травмирован психически. Мы прошли весь гребень от Дых-Тау до З. Мижирги, но состояние Бориса не улучшалось. На западном гребне нам довелось пережить сильную грозу, во время которой гудели ледорубы в руках, а волосы на голове становились дыбом. Мы успели во время спрятать весь "металл", а сами примостились на крутом снежном склоне на крохотной площадке. После этого эпизода состояние Бориса заметно ухудшилось. Пришлось спускаться вниз по основному кулуару Мижирги, хорошо знакомому мне еще с 1936 года.

Дальше была война. Я в 1941 году оказалась на Урале. В 1949 году жила в Челябинске, растила двоих мальчишек и о горах не могла даже мечтать. Как-то раз, возвращаясь с мальчишками из детского сада, увидела около своего дома Юру Веденикова, с которым мы замечательно ходили в двойке на траверсе Дых-Тау - Зап. Мижирги в 1940 году. Я оторопела. Юра и вдруг в Челябинске? Оказывается, он был в командировке и решил разыскать меня. Рассказал о своих последних восхождениях, о том, что происходит сейчас на Кавказе и на Памире, о знаменитой команде В. Абалакова, о том, что Анатолий Иванов собирается создать новую научно-обоснованную классификацию вершин, и о многом другом. А потом спросил: "а ты хотела бы поехать в горы или с альпинизмом окончательно покончено?" С тех пор я вновь начала мечтать о горах, а уж в 1950 году мечты превратились в действительность. На этот раз вместе с Казаковой, ее мужем Лукомским и еще тремя друзьями Казаковой, я впервые оказалась на Тянь-Шане в горах Чаткальского хребта. Мы даже совершили вдвоем с Казаковой восхождение на пик Кара-Туку. Ходили вдвоем, так как другим участникам похода их альпинистская квалификация не позволяла подниматься на вершины такой (приблизительно III-ей) категории сложности. В этих вопросах Казакова была непреклонна. Следующее лето 1951 года я провела в бригаде Анатолия Иванова по созданию методики, позволяющей более объективно определять категорию трудности вершин. По поводу этой идеи Анатолия Иванова злопыхатели из альпинистов даже песенку сложили:

"Анатолий Иванов предъявил всем ноту
Мерить трудности вершин по людскому поту".

На мой взгляд это наше занятие было совершенно бесперспективным, но какое это имело значение? Я снова была в горах вместе со своими друзьями Юрой Ведениковым и Исаем Дайбогом, а потому была совершенно счастлива и добросовестно "потела" вместе со всеми членами бригады.

После завершения работы в бригаде я уговорила Веденикова и Дайбога сходить на траверс Домбая. Мы успешно прошли массив Домбая через Главную вершину на Западную и вернулись тем же путем. Во время ночевки на Главной вершине нас застигла сильнейшая гроза. Чувствуя ее приближение мы успели оттащить подальше и пониже ледорубы, крючья и консервы. Оказалось не зря. Молния ударила совсем близко. У всех нас, лежащих в палатке, ноги совершенно одновременно подтянуло к подбородку. Утром в одной из консервных банок мы обнаружили солидную дыру.

И, наконец, в 1952 году я была приглашена в альпиниаду на Алтай, организованную для альпинистов Урала и Сибири. Е. Казакова была начальником альпиниады, а я была ее верным помощником, начальником штаба и одновременно инструктором. Кроме меня инструкторами в альпиниаде работали: Мездриков (из Новосибирска, уже несколько раз побывавший на Белухе), а также Музылев, Качалов, Гольдина и Разовская из Москвы. Врачом согласился поехать с нами хорошо нам знакомый, не раз побывавший в горах, Л.И. Керцман. Был в альпиниаде и кинооператор Цветков. Альпиниада прошла успешно. Из сорока семи участников 43 человека взошли на вершину Восточной Белухи. Обошлось без травм и аварий.

Об этой альпиниаде и следующей экспедиции к вершинам восточной части Катунского хребта, Казакова написала книгу, вышедшую в 1955 году под названием "К вершинам Алтая".

Надо сказать, что вырывалась я в летние поездки все с большим трудом. Надо было выбивать дополнительный отпуск, устраивать мальчишек в лагеря, как правило, в разные, причем обязательно сразу на две смены. Мой старший сын до сих пор вспоминает с укором в мой адрес, как его, несмотря на предварительную договоренность, отправили на пересменок в Челябинск, и он шел по улицам, таща по земле мешок с вещами, не зная даже куда ему следует идти. А было ему всего семь лет.

С рождением дочери я перестала даже мечтать об альпинизме и моя альпинистская карьера завершилась окончательно.

Прошло много лет. Дети выросли, мои друзья альпинисты перестали заниматься спортивным альпинизмом, но всех нас по-прежнему тянуло в горы. Мы стали ездить в туристические походы. Теперь уже альпинисты-мужья могли брать с собой своих неальпинистских жен и наоборот. Постепенно образовалась довольно устойчивая компания, проводящая каждое лето в походах, причем походы в горы чередовались с байдарочными походами. Ездили мы на Памир, на Тянь-Шань, на Алтай, несколько раз побывали в разных районах Кавказа и поплавали по многим северным рекам и озерам. Известность и авторитет некоторых членов нашей компании, таких как Абалаков, Чередова, Кизель, Казакова, не раз помогали нам в наших походах. К сожалению, начиная с восьмидесятых годов, наши ряды постепенно редели. Ушли из жизни Виталий Абалаков и его жена Валя Чередова, Елена Казакова, Вера Шер, Борис Гарф, Юра Ведеников, Исай Дайбог. Моих первых товарищей в альпинизме Жоры Прокудаева и Володи Науменко, тоже уже нет среди живых. Остается только писать воспоминания о горах, на которых побывала и о друзьях, с которыми ходила, что я и делаю.