| Мемуары И. В. Корзун. Часть III - Альпинизм. Глава 5. Последние годы в альпинизме (1950, 1951 и 1952 годы) |
|||
Часть третья |
1951 г. Бригада Анатолия Иванова.Юра Ведеников сдержал свое слово и договорился с Анатолием Ивановым о моем участии в работе бригады. Меня несколько смущало то, что сама я считала эту работу совершенно бесперспективной, но не буду здесь обсуждать ни его идею, ни свое мнение о ней. Перед членами бригады на это лето была поставлена задача определять время прохождения альпинистом скального участка в зависимости от его крутизны с обычным для восхождения весом рюкзака. Бригада состояла по моим воспоминаниям из 10-ти человек и в ней были собраны альпинисты разной квалификации: от сравнительно невысокой до мастеров. Как и в Памирской экспедиции, так и здесь я оказалась единственной женщиной. Не помню какой вес был принят для рюкзаков, но мой (женский) был легче остальных килограммов на пять. Разместилась бригада в Алибеке на территории альплагеря Молния в больших четырехместных палатках с раскладушками и даже с собственной тумбочкой у каждой. Если мы работали на скалах вблизи лагеря, то режим у нас был лагерный и мы должны были его придерживаться в части времени подъема и отбоя, а также завтрака, обеда и ужина. Если же уходили на дальние выходы мы, как и все уходящие на восхождения, брали с собой легкие палатки полудатки (на троих) и набор продуктов и снаряжения такой же, как у восходителей (конечно без ледовых крючьев). Почти все участники бригады (и я в том числе) предпочитали выходы на несколько дней сидению в лагере. Кого же из нашей бригады я могу сейчас вспомнить? Конечно я прекрасно помню обитателей нашей палатки на выходах: Юру Веденикова, Исая Дайбога и себя. Исая я раньше не знала, но Юра был с ним знаком давно и кажется даже ходил вместе с ним на восхождения. Это была наша компания, мы и в лагере жили в одной палатке. Хорошо помню, что был в бригаде один даже не альпинист, а скалолаз: молодой паренек, татарин по национальности, и чуть ли не мастер спорта по скалолазанию по фамилии кажется Нияздимов. Наш начальник Анатолий Иванов взял его в бригаду, чтобы сравнивать его результаты с нашими. Обычно Анатолий запускал его по выбранному скальному участку первым и без рюкзака (скалолазы лазают без рюкзака). Не помню как звали нашего скалолаза. Впредь буду называть его Ниязом. Так вот Нияз пролезал маршрут быстро, как кошка, и Анатолий интересовался его мнением о трудности. Не помню, чтобы Нияз хоть об одном маршруте высказался более уважительно, нежели: "скалы средней трудности". С большим трудом я вспомнила еще двух участников бригады: Лапина и Володю Макарова, зато вспомнила очень хорошо. Лапин стройный, худощавый, довольно высокий был, кажется уже мастером спорта, но на каких вершинах успел, побывать вспомнить не могу. Володя Макаров был старше всех остальных. Солидный, уверенный в себе, молчаливый, он редко сам заводил разговор, но в беседах у костра охотно участвовал. Не помню какова была его альпинистская квалификация, не помню и его гражданской специальности. Мне он казался похожим или на инженера, или рабочего высокой квалификации, привыкшего руководить. Больше никого вспомнить не могу. Как же проходили наши занятия? Лазать по скалам я любила, но наличие тяжелого рюкзака портило удовольствие и я часто ворчала, когда подходила к Анатолию на проверку веса рюкзака. Каждый из нас, укладывая свой рюкзак и заботливо оборачивая ненавистные камни спальным мешком, сам проверял вес, но Анатолий перед началом обязательно взвешивал все рюкзаки сам, чтобы убедиться в том, что все рюкзаки весят одинаково. Насколько я помню вес у мужских рюкзаков должен был составлять 20 кг, а мой 15 или 16 кг. Так как я часто ворчала, что рюкзак тяжелый и что вообще это типичный "сизифов труд", мой рюкзак Анатолий всегда проверял с особым тщанием, как будто подозревая меня в возможности уменьшения веса, а то и в способности выбросить пару камней в процессе "работы". После проверки маршрут пролезал Нияз, сначала налегке, а затем с рюкзаком. Я внимательно, не отвлекаясь ни на минуту, следила за Ниязом, отмечая для себя все участки, на которых он задерживался в поисках лучшего пути и делала выводы для себя. Тут действительно меня можно было при желании упрекнуть в жульничестве. Иногда мне удавалось выбрать путь легче, чем Ниязовский, но как правило, лезла точно по его пути и показывала хорошие результаты. Кроме того я очень тщательно укладывала свои "сизифовы" камни, так чтобы они не смещались при резких движениях, не нарушали положения рюкзака на спине, чтобы он не мешал лазанию. Анатолий с секундомером внимательно отмечал и записывал время каждого члена бригады. Пролезали мы каждый маршрут по три раза и ожидать своей очереди бывало скучно. Я старалась использовать "пустое" время для того чтобы побродить вокруг и полюбоваться окрестностями. Я уже писала о том, что считала идею Анатолия сделать классификацию вершин более объективной, абсолютно невыполнимой, и иногда в возникающих спорах повторяла сложенную неверующими в идею Анатолия, альпинистами песенку:"Анатолий Иванов предъявил всем ноту Поскольку несмотря на критику, я добросовестно "потела", как и все, Анатолий не обижался и отношения внутри нашей бригады были прекрасными. Для читателей, не знакомых с незыблемыми правилами альпинизма на всякий случай добавлю, что решительно все прохождения маршрутов, какими бы легкими они не были, проходили с обязательной надежной верхней страховкой, и ни одной травмы за все время работы ни у кого не случилось. Кроме работы бывали у нас и разведывательные выходы с целью поиска трудных скальных склонов. В этих случаях бригада разделялась на тройки и эти тройки выходили в заданных Анатолием направлениях дна на два. Хорошо помню один такой выход в составе самого Анатолия, Юры Веденикова и меня. Из лагеря была хорошо видна вершина Сулахат, замыкающая довольно широкую долину. Это была простая ( I категории сложности) скальная вершина, но весьма своеобразных очертаний. Издали она напоминала фигуру женщины, мирно лежащей на спине со сложенными на груди руками. Мы вышли из лагеря сразу после обеда и устроили ночлег в самом конце долины почти у подножия "Сулахат". Поставили свою полудатку около журчащего прозрачного ручейка. Для полного уюта я поставила перед входом палатки консервную банку с красивыми лиловато-голубыми цветами. Поужинали, а потом все оставшееся светлое время внимательно осматривали все обращенные в нашу сторону склоны вершины. Решили завтра с утра подняться на Сулахат, пройти весь ее длинный хребет и поискать сложные склоны с другой стороны хребта. Все намеченное мы выполнили, но ничего достойного так и не обнаружили. И все-таки эта тихая прогулка втроем, запомнилась мне, как очень приятная. В это лето я познакомилась с бессменным многолетним начальником лагеря Молния Гриценко. Я первый раз так долго жила в большом стационарном лагере и хотя я не изменила своего мнения о том, что работа в таком лагере "не для меня", должна признать, что дела в лагере Гриценко во всех областях (новички, значкисты, подготовка инструкторов) была поставлена отлично. В это же лето я познакомилась с организатором многих успешных экспедиций Давидом Затуловским. Я не помню почему и в каком ранге Давид находился этим летом в Алибеке. Как-то раз, стоя на балконе деревянного здания с башенками, вблизи которого разместились палатки бригады А.Иванова в компании Юры Веденикова, Анатолия и Затуловского, последний обратился ко мне с вопросом: почему я до сих пор не имею звания мастера альпинизма? Я ответила, что за последние 10 лет, прошедшие для меня вдали от альпинизма, нормы мастера наверняка усложнились, и скорее всего, теперь я уже на это звание "не тяну", а кроме того, вряд ли оно мне еще когда-либо понадобится. Давид тут же извлек из многочисленных документов, заполнявших его внушительную сумку, современные требования к мастерам альпинизма. Начали изучать их и оказалось, что мои заслуги практически удовлетворяют и современным требованиям. Не хватало только руководства восхождением на вершину четвертой категории. Однако Давида это нисколько не смутило, по-видимому он прекрасно знал какой выход находят сейчас в подобных ситуациях, и он воскликнул: "так это же ерунда. Сходите с Юрой на Домбай, запишите руководителем Ирину и все будет в порядке". Все согласились с тем, что предложение Давида заслуживает внимания. Поговорили и забыли. Работа в бригаде подходила к концу. Мы совершили последний наш выход в Гуначхир и участники бригады готовились кто к чему. Одни собирались домой скорейшим способом, другие собирали группы, чтобы выходить к морю, а третьи подбирали спутников для хорошего восхождения на какую либо серьезную вершину. В это время в Алибеке остановилась группа туристов, собирающихся выходить к морю. Группа состояла в основном из преподавателей МЭИ. В этой группе был и мой будущий муж Е.С. Ратнер (для друзей Има). Кажется вместе с ними пришла и жена Юры Веденикова, Верочка Полякова. Группа собиралась выходить к морю какими-то редко используемыми для этой цели и не самыми простыми и короткими путями и перевалами. Ее руководитель всячески агитировал пойти с ними и Юру с Верой. И тут я вспомнила наш разговор на балконе с Затуловским и со своей стороны начала приставать к Юре и Исаю Дайбогу с предложением сходить перед этим походом на траверс Домбая для того, чтобы у меня не оставалось препятствий к получению звания мастера альпинизма. В конце концов я их уговорила. Им хотелось и мне помочь и самим совершить настоящее восхождение в этом сезоне. Уж очень обидно было быть в горах и только "потеть" взбираясь по скалам с рюкзаком, набитым камнями. Со своей стороны группа согласилась подождать Юру - им очень хотелось иметь в своем составе классного альпиниста с настоящим снаряжением в предстоящем пути через неизведанные перевалы. И мы пошли. Прекрасно помню, как нас провожала Верочка из лагеря до самого начала подъема на снежный склон, ведущий на перемычку между Домбаем и Бу-Ульгеном. Она села на огромный камень в позу Алёнушки, ожидающей появления из воды своего братца-козленочка. Перед тем как уйти из ее поля зрения мы остановились и все дружно помахали ей, и она, как обещала, слезла с камня и ушла обратно в Алибек, а мы начали подъем на главную вершину. Я не буду описывать это восхождение, так как ничего особенно интересного с нами там не случилось, разве что ночевка на главной вершине, до которой мы добрались перед самым заходом солнца. Поужинали, хорошо растянув палатку с помощью ледоруба и камней. Мы только собрались как следует поспать, как услышали приближение грозы. Она неслась на нас с такой стремительностью, что мы моментально выскочили из мешков и принялись вытаскивать из палатки весь металл, унося его за большие камни, кое-как закрепили и растянули палатку на больших камнях и снова улеглись. Ждать пришлось не долго. Ослепительная вспышка, одновременно оглушительный грохот и наши колени, одновременно у всех упершиеся в подбородок, со всей очевидностью доказывали, что молния ударила где-то совсем рядом. Зато гроза, все с той же поспешностью унеслась дальше. Ни дождя, ни снега не было, даже звуки грозы раздавались уже из "такого далека", что мы, даже не поправляя палатку, спокойно заснули. Это была пожалуй единственная гроза, которая меня напугала до дрожи. Утром мы поняли куда ударила молния, так как за завтраком мы извлекли тушенку из аккуратно пробитой молнией консервной банки. Помню также, что при подъеме на главную вершину мы встречали большое количество крючьев наших многочисленных предшественников, а один раз даже воспользовались одним, предварительно хорошо попробовав его прочность. Большое удовольствие доставил нам длиннющий очень острый гребень к Западной вершине, по которому иногда приходилось передвигаться верхом: одна нога свисает в сторону Алибека, а другая на противоположную строну, в долину на другой стороне массива Домбая. И еще помню, что один раз на гребне при подъеме на огромный жандарм уже около Западной вершины, я никак не могла дотянуться до зацепки, уже использованной Юрой и он, впервые за всю мою альпинистскую практику, подтянул меня. Я обязательно хотела обойтись без помощи, но и Юра и Исай дружно заорали, что у нас слишком мало времени, чтобы дожидаться пока я буду искать другой путь. Все мы остались очень довольны восхождением. Хорошо сходили: и видами на ближайшие и далекие вершины наслаждались, и полазали в свое удовольствие, и в лагерь благополучно вернулись. Там мы расстались: Юра с Верой и Има Ратнер ушли с группой МЭИ к морю, а мы с Исаем отправились в Москву. О неожиданной встрече в поезде с моим давним, еще Ленинградским приятелем Игорем Глебовым, я писала в главе III -ей "Ленинград" первой части моих воспоминаний. На этом я заканчиваю воспоминания о лете 1951 года. |
||
|
Мемуары И. В. Корзун |
