Лето 1980 года 2/VIII-25/VIII Кольский полуостров

Сайг-озеро, река Большая, Колвицкое озеро, озеро Глубокое и малое Глубокое, Кандалакшская губа Белого моря.

Участники:
1. Абалаков В.М.
2. Чередова В.П.
3. Гарф Б.А.
4. Шер В.В.
5. Любимов А.Л.
6. Солодовник Р.М.
7. Дайбог И.С.
8. Корзун И.В.

Для меня этот поход был интересен по многим причинам. Во-первых я давным-давно знала Абалаковых, но никогда не бывала с ними ни в каких походах. Даже в подмосковных походах я не помню, чтобы мы ходили с ними обоими. Было очень интересно и немножко даже боязно, как сложатся с ними отношения в походе, ведь в байдарочном походе Виталий уже не будет начальником, чей авторитет непререкаем и чье слово закон. Во-вторых мы уже довольно давно знали, что Алик разошелся с Майей и женился вновь. Мы все были уже знакомы с его новой женой Розалией Моисеевной Солодовник (Рузей), классной переводчицей литературы (в основном географической) с английского и она всем понравилась, но в походы с ней никогда не ходили. И, наконец в третьих: мне никогда не приходилось участвовать в походе в качестве инвалида и ослабляющего группу “довеска”. А вдруг поход окажется трудным и я действительно буду для всех “помехой”, утяжеляющей и без того тяжкие условия для всей группы? Этим летом в Карелии засуха: два месяца не было дождей, жара 27-30 о , реки обмелели, горят леса совсем близко от железной дороги. На Кольском п.о лучше, хотя и там было сухое и жаркое лето.

Что можно сказать о маршруте? Общее мнение: маршрут интересный, но река Большая мало приспособлена для байдарок при таком мелком уровне воды. Мы слышали, что при большой воде ее можно пройти за два-три дня. Но когда она бывает, эта большая вода? Лет через пять после нас Наташин муж Леша со своим приятелем Андрюшей Кутьиным и собакой дворянских кровей Чуркой прошли вместе с еще одной байдаркой нашим маршрутом в июле месяце. Его воспоминания: тот же волок, вечно мокрые ноги, постоянная заклейка байдарок и, главное: не было спасения от комаров и всяческого гнуса. Кончилось тем, что Чурка буквально сошел с ума и после Колвицкого озера Леша с собакой вынужден был раньше времени вернуться в Москву. Река Колвица, соединяющая Колвицкое озеро с Кандалакшинской губой, считается чуть ли не пятой категории трудности и мы объехали ее вместе с байдарками, уже упакованными в чехлы, ехали по только что построенному и даже не полностью законченному шоссе Умба - Кандалакша. Все кроме Виталия и Исая (они сидели на огромной куче наших грузов, следя за их сохранностью) расселись в кабины трех огромных камазовских грузовиков по двое, рядом с шоферами. По дороге у нас была длительная остановка в селении Колвица для замены камеры на одном из камазов, и раз уж я забежала вперед, то напишу о своем тяжелом впечатлении, которое у меня оставило это селение: каждый третий житель пьян в стельку, причем немало и пьяных женщин. Мы оказались свидетелями аварии: пьяный шофер грузовика, груженного доверху травой, свалился в овраг под шоссе. Шофер к счастью остался жив, машина тоже не очень пострадала, но как удастся выволочь грузовик из глубокого оврага - не понятно. Однако возвращаюсь к началу многотрудного “плавания”, а вернее волока по реке Большой. Начало это было не очень удачным и добрались мы до самой реки Большой только через неделю после высадки из поезда. Сначала, еще на Сайг-Озере, заболела Рузя (отравление с высокой температурой) и мы простояли там 3 дня. А потом начались дожди и холод. Если до нашего приезда было два месяца жары и засухи, то теперь наконец “разверзлись все хляби небесные” и дневная температура постепенно дошла до +7 0 С, а дождь шел почти без остановок. От реки нас отделял ручей, перед впадением его в реку мост, а под ним и водовороты и камни. Сначала мы, используя “сухие” перерывы пробирались по этому ручью, а нашу с Исаем байдарку, груженную мной, толкали на перекатах три, а то и четыре человека, а иногда приходилось не только толкать, но и приподнимать байдарку. После двух или трех таких “бурлацких” прохода через перекаты мне, да и всем остальным “бурлакам” стало ясно, что мне надо идти по берегу, так как движение по реке оказалось еще сложнее чем по ручью. Если струя порога или переката кончалась не у берега, а на середине реки, то я в своей калоше не могла даже добраться до берега. Очень скоро ко мне присоединился Борис, который поскользнулся на берегу, на камнях, сильно расшибся и как “бурлак” уже не годился, а еще через некоторое время и Рузя. Движение по реке оказалось очень тяжелым. Вначале мы с Исаем пытались проходить пороги либо вдвоем, либо он выскакивал, а я проходила его одна. Но очень скоро выяснилось, что порог, сменяется перекатом, а затем начались и длинные шиверы и мы договорились, что я буду садиться в байдарку только на плесах. Надо сказать, что вначале взаимозаменяемым оказался только экипаж Абалаковых. Вначале они пытались проходить все пороги вдвоем, но зато и заклейкой байдарки им и Алику пришлось заниматься еще на ручье. Вера и Борис проходят этот маршрут второй раз, первый раз пять лет назад в 1975 году, когда мы с Ведениковыми и Миллером ходили по Воньге, но кончили тоже в Белом море, они предупреждали, что клея и резины надо брать много. В их экипаже главный матрос, конечно Вера, достается ей очень тяжело, не легче чем Исаю. Несмотря на то, что перекаты вроде бы мелкие Вера налила водой оба сапога, а мой Исай один. Когда встречается большой длинный плес, все блаженствуют и плывут по двое, но как же редко это бывает! Проход реки Большой занял у нас 5 с половиной дней, из которых не было ни одного дождливого. Мои опасения относительно того, что полоса дождей, которую мы пережили, сразу перейдет в северную осень оказались несостоятельными. Еще я очень быстро поняла, что мне передвигаться по берегу с костылем и палкой гораздо легче и быстрее, нежели им здоровым, проводить байдарки по реке.

Что можно сказать об участниках. Поначалу Абалаковы были всегда впереди, по двое проходили пороги, но зато и клеили байдарку чаще всех. Вскоре им это надоело и они уже не рвались вперед, но были по-прежнему самой активной байдаркой. Как сейчас помню картину: Валя в желтой ветровке стоит посередине реки на камне и, как девушки-регулировщицы во время войны, направляет байдарки на струю, а потом соскакивает и помогает проводить последнюю байдарку. Был день когда все кроме Абалаковых вымокли до нитки. Был день когда Исай, проводя накануне нашу байдарку один, перетрудился и чувствовал себя неважно и шел последним, отставая ото всех. Алик проявлял в этот день чудеса доблести, вылавливал все убегающие байдарки и тянул свою в одиночку. Потом он объединился с Исаем и они проводили на веревке обе байдарки. Итак все кроме Абалаковых были мокрые, особенно Вера и Рузя, причем вымокли они в самом конце на подходе к выбранной нами с Борей ночевке. Рузя, стараясь помочь Вере перехватить веревку байдарки, скатилась с берега прямо в воду. А Вера, оказавшись на середине реки без весла, поскользнулась на камнях и упала. Борис напоил всех пострадавших спиртом. Кончилось тем, что пьяненькая Вера оступилась около костра дежурных Абалаков и опрокинула весь только что сваренный суп, а героическая Валя ее же и утешала.

По поводу боевого байдарочного крещения Рузи и почти всенародного купания в ледяной воде, мы требовали к чаю хороших конфет, но тут дежурная Валя оказалась неумолимой. На 5-ый день (15 VIII) утром мы обнаружили, что все покрыто инеем, но погода хотя и холодная, но отличная, а впереди плес. В 12 часов Абалаковы спустили на воду свою байдарку, мы с Исаем тоже уже сидели в байдарке и загорали, хотя Исай сильно хромал и так и не успел за ночь высушить носки и сапоги. Ох, хорошо бы, сегодня день был бы спокойный - сил у нашей команды уже маловато. Но увы, плес оказался до обидного коротким. Буквально через 10 минут я, Борис и Рузя опять на берегу, а у “бурлаков” началась проводка. В этот день мы предпочли обнести длинную, почти километровую шиверу и остановились на ночлег перед шумящим порогом. Вечером я сходила посмотреть что нас ждет впереди. Воды много, перепад сильный, посередине реки огромный обглаженный камень, напоминающий “Собачий порог” на Воньге. Утром был иней, днем +18 0 С, а сейчас опять холодно. На следующее утро, рассмотрев при свете дня шумящий порог и последующие перекаты, Абалаковы и Исай решили свои байдарки обносить. Абалаковы перетащили не только свои байдарки, но и нашу. Первый раз за все время я пыталась принять участие в переноске грузов, но удалась мне только первая ходка. Когда пошла с посудой и мелкими вещами второй раз, у меня все мои грузы понемногу отнимали: Виталий тюк с посудой, Йсай свои вещи и в конце я осталась при своих: костыле и палке. Байдарки Бориса с Верой и Алика с Рузей благополучно прошли и порог и перекаты, хотя у них это заняло больше времени, чем наш обнос.

К 12.30м. мы все сидели в байдарках, так как впереди чудесный плес, конца которого даже не видно, первый такой длинный за все наше путешествие. Плывем час, плывем другой, берега понемногу понижаются. В 14.30 с передовой байдарки Абалаковых раздается торжествующий крик, почти вопль: Озеро, озеро! А еще утром, рассматривая карту, Боря утверждал, что до озера мы дойдем не раньше вечера следующего дня. Но ведь на карте не обозначены ни пороги, ни перекаты, ни шиверы, и то расстояние, которое мы проходили за 2 дня, волоча байдарки, чуть ли не на себе, по плесу мы одолели всего за два часа. Надо сказать, что берега реки Большой и разнообразны, и временами очень красивы, но обращать на это внимание могла только я, а также Борис и Рузя, когда они шли по берегу, а не боролись с камнями и перекатами по пояс в воде, на пределе сил человеческих. Я же никогда никуда не торопилась, знала точно, что на своей одной ноге, даже перелезая через бурелом или переползая через болота, всегда двигаюсь быстрее “бурлаков” и никого не задержу.

Но как же приятно выйти на озерный простор, увидеть и услышать чаек и, главное увидеть горы: далекие бледно голубые и довольно близкие темные, а некоторые даже зеленые. Горы делают озеро необыкновенно живописным, хотя берега его довольно низкие и не очень выразительные. Пристали к мысу, где Гарфы останавливались в 1975 году. Это пока только Колвицкое озеро и от Большого Колвицкого его отделяет еще один переход по той же реке Большой, причем никто об этом переходе ничего не знает. Гарфы в 1975 году обносили весь этот последний участок реки, так как у них кончился клей, и они не могли рисковать. Обнос был очень трудный, а каков будет путь по реке никто не знает. Решили стоять остаток сегодняшнего и весь завтрашний день, залечивая раны, стирая и суша носильные вещи и сапоги, клеить и чинить байдарки, а главное отдыхать. В этом озере рыба есть, но клюет она один единственный час перед закатом. Наши рыбаки Абалаковы и Гарфы этот единственный час удачно использовали и обеспечили группу рыбой на три последующих дня. 18-го августа в 11.30 мы начали свой последний проход по реке. На этот раз воды на много больше и весь проход по последнему участку реки продолжался 5 часов, причем большую часть пути все проходили не вылезая из байдарок. Мы с Исаем очень удачно проходили вдвоем все пороги и я уже настроилась на то, что мои высадки прекратились. Однако Алики в самом начале умудрились основательно прорвать байдарку, и у Гарфов тоже в байдарке много воды. Когда началась проводка Исай решил высадить меня, а я взмолилась, мотивируя той легкостью, с которой мы идем. И тут Исай привел аргумент моментально меня убедивший. Оказывается Исаевская байдарка была единственной, которая не потребовала заклейки за все время пути и он этим гордился. Действительно мы ни разу не клеились и будет очень обидно, если теперь мы ее продерем при проводке. По-видимому высадилась я очень неудачно. Тропой и не пахнет, жуткий бурелом, приходится перелезать через бревна, обходить какие-то глубокие ямы, полные воды. Бурелом сменяется болотами, через которые мне приходится перелезать на пузе. Два часа продолжалась моя борьба за каждый метр продвижения, причем даже к берегу подойти было невозможно. Один раз удалось забраться на высокий пень и увидеть всю шеренгу, которая первый раз за все время оказалась впереди меня, а Исай в одиночку лихо проходит все каверзные места. В эти два часа я начала сочинять песенку на мотив “ямщик не гони лошадей”, которую и распевала для поднятия настроения. До озера я высаживалась еще два раза, но на другой берег, который оказался гораздо гостеприимнее и ровнее. Большое Колвицкое озеро действительно очень большое. Горы, которые мы видели еще с Верхнего озера, теперь гораздо ближе, хотя далекие голубые так и остались далекими. В озере полно островов и больших и маленьких. Мы проплыли по нему минут 40, но остановились в результате на сугубо рекомендованной стоянке (которых мы старались избегать), но зато на том самом мысу, на котором останавливались Гарфы в 1975 году. Весь последний проход по реке Большой мы ни разу не останавливались (берега не позволяли пристать) и были голодны, как волки, и потому все признаки рекомендованной стоянки (кострище, стол, удобные бревна для сидения и даже посуда) на этот раз ни у кого не вызвали протеста. Кончилась тяжелая работа, теперь впереди только отдых. Мы прожили в различных частях Большого Колвицкого озера четыре блаженных дня с хорошей погодой. За эти дни произошли такие события: 1. Мы сплавали в соседнее озеро Глубокое, окруженное близкими горами, с каменистым дном и причудливо изгибающимися берегами и очень длинное. В конце дня в поисках протоки в следующее озеро Малое Глубокое, мы наткнулись на группу москвичей, которые тоже прошли р. Большую. Они были очень удивлены тем, что каждая наша байдарка клеилась только 2-3 раза, а одна (наша!) вообще ни разу не протекла и сказали, что, по-видимому мы байдарочники с большим опытом. Потом спросили не в нашей ли группе начальник Абалаков, а потом восторженно его приветствовали и уговорили нас ночевать на их действительно очень удобном пляже, так как они уже сняли лагерь и возвращаются в Большое Колвицкое. Следующее озеро Малое Глубокое. Озеро удивительное и какое-то таинственное - тихое и темное. Со всех сторон в воду обрываются крутые лесистые горы со скалами внизу. Озеро очень красивое, но однообразное без возможности найти место для стоянки. Не дойдя до конца мы вернулись и заночевали на пляже, покинутом москвичами.

2. Свершилось. 20-го августа, точнехонько в назначенный срок, я еще до завтрака ушла в укромное место и сняла гипс и при этом ничего страшного не произошло. С наслаждением одела оба сапога и вышла к завтраку без костыля и даже без палки. Но тут почему-то солнце спряталось за облака и все начали острить: пора кончать поход, не стало нашего боевого походного знака: Иркиного костыля. Одновременно было признано геройство Исая и его изобретения - калоши, благодаря которой я смогла участвовать в походе и почти не быть обузой. Какая бы ни была погода, и во что бы ни была обута моя правая нога (в сапог или в легкую тапочку) левая все время была в калоше. Настроение у меня счастливое. С наслаждением надела оба сапога и мы с Исаем первыми загрузили байдарку и спустили ее на воду без посторонней помощи.

3. На берегах Б. Кольвицкого озера поспела брусника и началась брусничная лихорадка, даже Исай ходит с пакетиком. Приедем в Москву с подарком.

4. 20 августа начались сильные ветры и пересечение огромного плеса на южную сторону Б. Колвицкого становится проблемой. Попытка пересечь озеро вечером не увенчалась успехом и мы заночевали на островке не решаясь выйти на плес, покрытый волнами с белыми гребешками. Погода все еще хорошая, но стало значительно холоднее.

5. С утра 21 августа озеро тихое и мы благополучно пересекли плес и высадились на южной стороне озера там где проходит новое шоссе Умба - Кандалакша. Перебрались во время, так как к вечеру разыгралась чуть ли ни буря. Волны перекатывались через гряду крупных камней и обрушивались на пляж. Грохот стоял такой, что мешал ночью спать.

6. Объезд реки Колвицы в огромных КАМАЗах я уже описывала.

Два дня (20-го и 21-го августа) мы прожили на Колвицкой губе в месте впадения в нее ручья, и в то же время недалеко от шоссе; если бы не приливы и отливы, то трудно было бы поверить, что мы живем на море, так как много островов и виден противоположный берег Кандалакшинской губы. 23-го августа облачно, пасмурно, ветрено и холодно. Втроем (Алик, Рузя и я) решили подняться на ближайший “пупок”, высотой 600 м. Я пошла со своей палкой. Подъем крутой, но в основном идем лесом и я почти не чувствовала свою бывшую больную ногу, но перед самой вершиной она провалилась в яму, замаскированную мхом и основательно заклинилась в этой яме. При попытке освободить ногу, палка моя сломалась, но нога все-таки извлеклась. Неплохое испытание прочности костной мозоли! Вершина представляет собой длинный голый гребень. Ветер на этом гребне такой, что трудно устоять на ногах. Самое удивительное, что здесь на камнях и на ветру оказались целые плантации крупной спелой брусники. У нас контрольный срок 15 часов. Рузя “рыдала” и умоляла послать к черту контрольный срок и пособирать хоть немного. Разрешили себе задержаться на 5 минут, за которые собрали приблизительно по стакану. В 13ч.10м. начали спуск. В самом начале леса я опять провалилась в яму и, конечно, больной ногой и некоторое время лежала, пережидая боль. Но опять же все обошлось. При дальнейшем спуске первым пошел Алик, а я выключив боковое зрение, полностью сосредоточилась на том куда поставить ногу, а Алик выбирал маршрут с учетом моих возможностей. Спустились мы другой дорогой, не переставая любоваться удивительными красками, которые уже пустила в ход осень - на камнях удивительные красные и желтые растения, красные стелящиеся осины, начинают краснеть карликовые березки. А большие деревья стоят свежие и зеленые, совсем не тронутые осенью. Из-за моей ноги мы шли медленнее, чем предполагали и вышли на шоссе только в 15 часов. Тут Алик пустился бегом и прибежал в лагерь в 15.10, а мы с Рузей болтая и даже собирая по дороге бруснику доплелись к 15.30. А в лагере тоже были события. Виталий с Валей и Вера с Исаем пошли гулять за ручей. Начался прилив и покосившийся мостик через ручей оказался под водой. Пришлось перебираться по камням и по поваленным деревьям. Вблизи от нас стоит небольшая военная часть и наш славный “министр внешних сношений” (Алик) договорился, что завтра утром они на своей машине довезут нас до Кандалакши. Следующий день мы занимались хозяйственными делами и устроили великолепный ужин. Дежурные Абалаковы нажарили вкуснейших пончиков. Сидели у костра и подводили итоги. Я считаю, что поход был очень удачным, особенно для меня. Не возьми они меня с собой, сидела бы я в Москве и медленно загнивала. Все-таки молодцы они, наша старая гвардия, настоящие бескорыстные друзья.

Последняя ночь на 25 августа была холодная. Мерзнут руки, мерзнут ноги в шерстяных носках и сапогах, а ведь солнце старается, светит не прячась в облаках. В 11 часов за нами зашла машина из военной части. Вояки помогли нам погрузиться, шофер домчал до Кандалакши, помог разгрузиться у вокзала и не согласился взять с нас ни копейки.

А ниже привожу текст песенки, которую я распевала на мотив: "Ямщик не гони лошадей", когда с костылем и палкой проваливалась в ямы с водой, перелезала через бурелом и переползала через болота. На наших походниках мы исполняли эту песенку не с Исаем, а с Борей, но с разрешения Исая. Оформление, а также последний куплет Исая выполнены Борисом и Верой. А я (если бы умела) написала бы кроме Колвицкой баллады Бориса Гарфа еще и оду в честь наших основных “бурлаков”: Абалаковых, Веры, Исая и Алика. Все-таки основные тяготы всех проводок легли именно на них.

Плач Арины Вячеславны

из “Сказания о полку Колвицком”

на мотив народного аранжированного и модернизированного Пахмутовой известного романса:

Пилот не гони самолет!
Быстрей он лететь не могет...

Слова бабки Корзунихи, осовремененные Добронравовым.

Колвицкая баллада
Б. Гарф

По камням, по камням
Камни здесь, камни там.

Раз ненормальная команда
Решила удивить весь свет
И в трудный путь пустилась банда
Махнув рукой на тяжесть лет.

Что ненормальны - это точно!
Ведь в купе сверх полтыщи лет
Хоть дружба нас спаяла прочно
Но в довершение всех бед

(Чего на свете не бывает)
Сломавши ножку невпопад
Ирина в гипсе щеголяет
Ну что за дама, просто клад!

Река Большая поначалу
Тернистый нам являет путь.
Плывем со скоростью мы малой
С трудом плетемся как-нибудь.

Плывем... наверно не то слово!
Мы не плывем, а мы ползем
Скребем по камням снова, снова
С надеждой робкой плеса ждем.

Как надоели нам “проводки”
Воды тут нет, камней мильон
Как часто ранят они лодки
Ну и река! Кошмарный сон!

Одни ныряют, хоть не жарко
И от простуды водку пьют,
Другие, облегчив байдарку
С веслом по берегу идут.

Да, кстати, водка - это дело!
В. Шер, полкружки пропустив
Слегка мгновенно окосела
В костер залезла, суп пролив.

Борис в воде не оказался
И в сапоги не зачерпнул
На суше падать он старался,
И грудь о камни звезданул.

С тех пор работа по проводке
На нашу Верочку легла
Но Шер ведя блестяще лодку
И лихо шиверы прошла.

Но вот с передовых байдарок
Мы слышим громкое ура!
Вот озеро. Какой подарок!
Давно очухаться пора!

Наш оптимизм все возрастает
Здесь с рыбой будем мы на ты!
Все верно, только клев бывает
Лишь с наступленьем темноты.

Краса советских рыбаков
На “Баракуде” выплывает
Плотвы немыслимый улов
Во тьме ночной их ожидает.

Как дивный сон проходит дневка
Нам по камням опять ползти
Как наш Исай проходит ловко,
Ирину бросив по пути.

Но вот река все шире, шире...
Спокойно в озеро течет
Как все прекрасно в этом мире
Как много дивного нас ждет.

Большое Колвицкое сразу
Красою вод, лесов и гор
Пленяет нас. Еще ни разу
Я не встречал такой простор.

Но время жмет нас. К малым внукам
Герои-бабушки спешат.
Отдаться снова сладким мукам
Они должны пасти ребят.

И вот уж с озером прощанье
Байдарки собраны, вперед!
Машина мощная с рычаньем
На Кандалакшу нас везет.

Два дня на море проживали
Хотя не море, а губа!
Брусники уйму мы собрали
Такая, видимо судьба.

Поедем вновь еще не раз.
На сем закончим наш рассказ.

Следующее лето 1981 года основная группа под руководством Виталия ездила на Кавказ. В это лето с нами не было ни Ведениковых, ни Гарфов. Ведениковы в этот год ходили в байдарочный поход с Галанинынми. Здесь в Израиле у меня нет возможности установит почему не было Гарфов, может быть Боря уже заболел? Но зато у меня есть дневниковые записи, посвященные лету 1981 года. Это было первое лето, когда к нашей группе присоединился Володя Кизель. Начиная с этого лета он был неизменным участником всех походов, а в последствии стал нашим начальником.